ЛАСТОЧКА

Я открыл входную дверь на лестничную клетку и остолбенел от яркого света и новых красок, которые предстали моему ограниченному воображению. Я не узнавал ни подъезда, ни того, что я там увидел. Шагнул назад. Осторожно прикрыл дверь и остановился как вкопанный у зеркала, часто моргая и мотая головой. Через минуту очухался. Пятерней расчесал свой непослушный чуб, смахнул щеткой пыль на своих ботинках и тихонечко, не шаркая ногами, вышел.

Я спускался затаив дыхание по мраморной лестнице с пятого этажа раскрыв рот и боялся лишний раз к чему-нибудь прикоснуться. На голубых стенах в позолоченных рамах висели огромные картины Шишкина и Левитана, Айвазовского и Репина, Крамского и Васнецова, Сурикова и Брюллова, Рублева и Рериха, Куинджи и Иванова,

Глазунова, Кустодиева, Маковского, Соврасова, Серова...

Искусство, классическое и современное, это один из самых главных источников вдохновения, вкуса и культурного воспитания любого человека.

На окнах висели тяжелые бархатные шторы, подвязанные золотым шнуром с кистями. На потолке красовалась изящная лепка и ослепительно сверкали перила...

Переполненный чувствами, красотой и блеском увиденного, я вывалился из подъезда, словно меня долго били пыльным мешком по голове. Теперь я забыл зачем я так спешил. И зачем так торопился, что не удосужился даже умыться? Вспомнил: за сигаретами и похмелиться. Свернул за угол и по привычке направился к ларьку - серому, ободранному и исписанному черным маркером. Но ларька на месте не оказалось. Кругом все было мне незнакомо. Чистота и порядок. Аккуратные трехэтажные домики и ровные зеленые улочки. Яркие детские площадки, спортивные сооружения и удивительные цветочные клумбы.

Я пробежал еще несколько кварталов. Но безуспешно. Тут только скверики, парки и кое-где сказочные миниатюрные теремочки. Нет ни широких дорог, ни машин, ни магазинов. Нет дворников и бездомных собак. Нет мусорных баков и вечно разбитых бутылок.

Чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят.

Я устал, прислонился к дереву и стал наблюдать за жизнью нового города, за его обитателями.

Взрослые и дети все вместе играли, катались на качелях, шумно и весело съезжали с горок, прыгали и веселились. Детский звонкий смех раздавался повсюду - то тут, то там. И везде одна радость. И этой радостью пропитан весь этот воздух, звенящий и ласковый. И этой радостью я начинаю заболевать. В душе что-то теплеет, и оттаивает мой приобретенный флегматизм.

Я побрел дальше и стал замечать, что все дома на первых этажах стеклянные. И оттуда доносится музыка. Звуки всевозможных музыкальных инструментов. Вот мальчонок играет на скрипке менуэт Боккерини, а девочка - подросток уверенно отыграла партию Чайковского на фортепиано. Мои пальцы тоже заиграли. Они оказалось еще помнят уроки сольфеджио и задаваемых пьес. Они помнят концерты и гастроли. Помнят симфонические танцы Рахманинова и Шехеразаду Римского-Корсакова...

Музыка не имеет отечества; отечество ее - вся вселенная.

(Ф. Шопен)

Творческое и спортивное направление. Здесь танцуют национальные, классические и эстрадные танцы. Зеркальные классы со станками для балета. Театральные студии. А там занимаются спортом. И взрослые , и дети. Рисуют и поют. Занимаются рукоделием и поделками из бумаги и дерева.

Дети должны жить в мире красоты,

игры и сказки, музыки и рисунка,

фантазии и творчества.

В. А. Сухомлинский

В доме напротив библиотека и читальный зал. Я набрался храбрости и зашел туда. Но никто меня здесь не встретил. Нет строгой дежурной. Никто меня не отругал, не заставил вытереть ноги у входа и принести паспорт с пропиской. Я искал хозяйку, но в зале никого не было. Осмотрелся и присел на мягкое удобное кресло. Не было и привычных больших столов, только маленькие тумбочки с кнопками. Я ознакомился с ними и набрал наугад - Чехов. Бесшумно выдвинулась полочка, и я уже держал в руках произведения этого автора. Полистал. Потом во мне проснулось ребячество, и я стал набирать слова - Толстой, Достоевский, Гоголь, Булгаков, Солженицын, Пастернак, Шолохов...

И вот уже целая стопка корифеев, гигантов мысли и пера предо мною. Я раскрыл книги и провалился в страну увлекательной прозы. Затянуло и поглотило, как в детстве. А ведь читал и много читал. Читал взахлеб, читал везде. А теперь к моему стыду читаю только повестки в суд из-за непогашенного кредита...

«Чтение — вот лучшее учение!»

Пушкин А. С.

«Что может быть драгоценнее, чем ежедневно входить в общение с мудрейшими людьми мира».

Л.Н. Толстой

«Одни книги оставляют нас свободными от мыслей, другие – делают нас свободными людьми.»

Ралф Эмерсон

После читалки мне захотелось побывать в загадочных теремках. Я подошел к одному из них и заглянул в окно, но ничего там не смог рассмотреть. Открыл дверь и вошел внутрь. Дверь тут же за мной захлопнулась, издавая знакомый характерный щелчок.

Передо мною стояло какое-то уникальное сооружение с надписями - утиль. На свой страх и риск и какое-то чувство безопасности я разделся и сдал всю свою одежду и обувь, как было предписано. Принял душ. Под красивым абажуром, куда я поместил свою голову, меня побрили и подстригли. Я снова нажал кнопочки и заказал себе белье, летние брюки и рубашку Slim Fit белого цвета и белые Броги. Так одеты все мужчины этого городка.

Глядя в зеркало, я сам себе понравился. Но для полного образа мне захотелось еще и белую шляпу. Что я и сделал, выполняя легкие манипуляции по клавишам. Я выпорхнул в объятия неизвестных приключений и подумал: а не пора ли мне перекусить где-нибудь и чем-нибудь?!...

Больше всего мы боимся неизвестности. Того, что мы знаем, мы больше не боимся.

... Я проснулся. И разбудила меня противная сирена машины за окном. Я встал. Подумал. И понял, что ничего не изменилось ни сегодня, ни вчера в моей непутевой жизни. Но надо же что-то менять, надо же что-то делать!

Я пошатываясь прошел в ванную, мельком взглянул в зеркало и остолбенел. Я выглядел по-другому, как-то иначе, чем всегда. Интересно, чтобы это значило?

На полу я заметил кучку помятой белой одежды и меня резко шарахнуло током всего и по черепу тоже. В трусах я помчался к входной двери и трясущимися руками не так уж быстро, как мне этого хотелось, открыл входную дверь и резко распахнул ее на лестничную площадку. Оттуда пахнуло вонью и мраком. И безнадегой. Плевки и бычки. Выбиты окна. И вот уже 30 лет обшарпанные и исписанные стены грязно-зеленого цвета. Я убит, и я уже труп.

Зашел, захлопнул дверь. Концерт продолжается. Сосед сверху кричит на свою сумасшедшую мать. Жильцы с боку что-то празднуют со вчерашнего дня, перекрикивая орущий телевизор. А сволочь-сосед по другую сторону уже третий год долбит молотком в дуэте то ли дрелью, то ли перфоратором, взрывая мне мозг.

Но все же какое-то просветление произошло в моей голове. Я стал наводить порядок в своей квартире, искупался. Приготовил завтрак. И вышел на балкон. Собрал свои окурки и все бутылки с пола и пообещал себе и кому -то там, во Вселенной, что начинаю новую жизнь, как там...

Но мой оптимизм быстро завял. Запели пьяные мужики, возобновился ненавистный ремонт за стеной, и я закурил и ... отравился. Отравился реальностью.

Вставил беруши. Для надежности приклеил их скотчем к ушам и нырнул в постель, чтобы продолжить свои путешествия в страну сновидений...

(Ласточка. ноябрь 2017 г.) Отрывок.